— Ладно, мы так ни к чему не придём. Значит так, вы… — начал говорить Томин, но на горизонте показался ГАЗ-66, светя одной своей целой фарой.

Этот грузовик был самым уникальным средством передвижения на нашей базе. В кузове приделаны деревянные скамейки, тент был натянут только сверху, а кабина напоминала кабриолет. Крыша и её стойки отпилены.

— Я… того… приехал… — начал заикаться водитель этого чудо-автомобиля по имени Илья.

Разговаривал он плохо. И это не из-за его азербайджанской национальности. Хоть он и был родом из дальнего села, где школа находилась у чёрта на куличиках. На Саланге его колонну буквально сожгли, а сам он был контужен и ранен. Последствия были налицо — череп слегка деформирован. Почему не комиссовали, никто не знает.

Конечно, и настоящее имя у него было не Илья. Полностью по документам его звали Ильдырым. Но Томину было сложно запомнить его. Поэтому ему командир дал имя русское, которое проще выговорить.

— Илюха, ты чего тут? — спросил Валерий Алексеевич.

— Там… товарищ камандыр… этот приехал, — продолжал он говорить с заиканием.

— Не торопись, Илюша, — успокоил его Гусько, по-отечески приобняв паренька.

— Этот приехал… ну, который кричит всё время… и не доволен постоянно, — произнёс водитель и все слегка посмеялись.

Понятно, что речь шла про Хрекова. И как хорошо, что он сейчас этого не слышал.

— А кто тебе сказал? — улыбнулся Бажанян.

— Так… он же… я… не вру, — завертел головой Илья. — Пункт… этот ваш сказал. Позови, мол.

— Верю. Я ж водителя уже отпустил, — вспомнил Томин. — Сейчас оденусь и поедем, Илюша.

— Там… все… нужны, камандыр, — сказал водитель.

— Значит, все и поедут. Живо собираемся и в машину, — дал указание командир.

— И я? — уточнил Мендель.

— И ты, и он, и Гаврюк, — указал на каждого Томин.

Гнётов слегка нахмурился и переспросил у командира. Максимович даже решил выразить своё мнение, но Валерий Алексеевич его слушать не стал.

— Едут все. Побыстрее, Григорий Максимович, — поторопил его Томин и ушёл в свой отдельный вагончик для проживания. Они его делили на двоих с комэской штурмовиков Афанасьевым.

Вот любит Хреков под конец светового дня появиться и раздавать указания! Шифруется от кого-то? Вообще, меня поражает наш генерал своей работоспособностью.

После того как мы пересеклись с ним на врачебно-лётной комиссии в Москве, он будто вторую молодость обрёл. Летает достаточно много. Постоянно всё контролирует. А главное — количество строевых смотров сократилось до двух в неделю.

Когда мы прибыли в штаб, Хреков уже ждал нас в классе. Расселись очень быстро. Между собой переглядывались все, будто телепатически передавая друг другу информацию.

Валера недовольно смотрел на Гнётова. Мендель злобно смотрел на Барсова. Замкомэска Гнётов на всех смотрел пренебрежительно. И во всей этой дуэли взглядов веселее всех было Барсову. Тот просто улыбался. Нерушимый просто!

— Всем добрый вечер! Я понимаю, что уже достал вас такими срочными вызовами по вечерам, — усмехнулся Хреков.

Он прям наши мысли читает! А может, просто заметил множество недовольных лиц.

— А тебе весело, кобельеро? — обратился он к Марику, который тут же вскочил со своего места.

— Никак нет, — сделал серьёзное выражение лица Барсов, но так он выглядел совсем нелепо.

— Садись. Это хорошо, что у тебя настроение есть. У меня вот не очень. Валерий Алексеевич, расскажите о вашем крайнем бое с истребителями Ф-14?

Томин вышел к доске и пересказал весь бой с «Томкэтами» 4 дня назад. Из его выступления я понял, что одной только засадой, как это пытались сделать мои старшие товарищи целым звеном, выиграть бой не получится.

— Прицел постоянно терял из виду Ф-14е, которых было тоже 4 единицы, — рассказывал Томин. — Вывод такой, что вступать в бой нужно только в крайнем случае. Исход, как видите, не очень хороший. По сути, мы должны были потерять пару Гнётова и Родина, но иранцы не были настроены их сбивать.

— Да. Как видишь, Валерий Алексеевич засада не сработала, — сказал Хреков и попросил Томина сесть на место.

В кабинет постучались и в сопровождении Полякова вошли два человека. С ним были представитель от инженеров промышленности. Тот самый с кривым носом, который работал в производственном объединении «Фазотрон». Его кривой нос я хорошо запомнил, а вот имя не могу воспроизвести. Был ещё один человек в синем лётном комбинезоне.

— Как я понимаю, у представителей промышленности есть предложения? — спросил Валерий Алексеевич.

— Так вот, наши товарищи предлагают помощь в оснащении ваших самолётов новыми ракетами Р-23 с тепловой головкой самонаведения. Далее, слушаем Адольфа Георгиевича, — представил он нам кривоносого инженера.

Вот, точно! Имя странное и где-то я уже его слышал. Причём не только в этой жизни. Первый раз не могу вспомнить известную личность.

— Наша группа готова произвести подвеску новых ракет на МиГ-21. Нам хватит времени этой ночью, чтобы установить специальные пусковые устройства АПУ-23 под фюзеляж. Первые четыре самолёта завтра смогут в нужное время подняться в воздух, — обещал Адольф Георгиевич.

Как мне кажется, совсем не нужный нам апгрейд. Эти ракеты применяли в процессе испытаний с МиГ-21, но это другое. Одна ракета погоды нам не сделает. И ещё неизвестно как поведёт себя прицел в наведении такой ракеты.

— Какова дальность пуска? — спросил Бажанян.

— До 25 километров. Гарантировано 10–18, — сказал инженер.

— Заманчиво, — покачал головой Гусько.

Надеюсь, что командир понимает, насколько бредово выглядит сейчас попытка дотянуть наши МиГ-21 до уровня самолёта 4го поколения. Не там мы ищем выход из положения, как нам противостоять Ф-14.

— Если вам нужны рекомендации, то вот лётчик-испытатель со мной. Он вас проконсультирует на случай возможного применения, — предложил Хреков, но Томин сомневался.

Посмотрев на всех собравшихся, генерал не встретил поддержки предложения инженера промышленности. Поляков забрал Адольфа Георгиевича и вышел с ним за дверь. А вот испытатель остался. Генерал сказал, что может что-то посоветует по Ф-14му, который они подробно изучали.

— Внимание, сюда! — указал Хреков на значок иранского аэродрома.

Он был ближайшим к нашей границе. Правда, там всегда был гражданский аэропорт.

— Это аэродром Мешхед. Сегодня там была развёрнута эскадрилья на Ф-14 иранских ВВС. Их цель — прекратить нарушение границ нашими воздушными судами. Разведка сработала, как вы понимаете быстро, — объяснил генерал.

— У них конкретный приказ? — спросил Бажанян.

— Более чем. Опыт воздушных боёв у них имеется. Почти два года Иран воюет с Ираком. Некоторые из лётчиков нашего ближайшего соседа имеют на своём счету личные победы, — заметил генерал.

На лицах ребят появилась нервозность. Я и сам почувствовал себя немного не уютно. Одно дело участвовать в тренировочных боях или бомбить наземные цели. Другое — воздушная схватка с опытными лётчиками.

— Есть предложения или товарищ подполковник проконсультирует нас об особенностях Ф-14го? — спросил Хреков, но в ответ тишина.

Томин почесал гладко выбритый подбородок и обернулся назад. Оглядев класс, он остановил свой взгляд на мне и улыбнулся.

— Родин, а ты чего молчишь? — спросил он. — Ты что думаешь?

— Виноват, товарищ полковник, — встал я из-за стола и вышел в проход.

— Андрей Константинович, товарищ старший лейтенант активно вёл расчёты по воздушному бою с истребителями противника. Как мне кажется, у него есть соображения на этот счёт, — сказал Томин, и Хреков внимательно на меня посмотрел.

— Старлей, давай. Глаголь, — сказал генерал и пригласил меня к доске.

Представляю, как сейчас на меня смотрят старшие товарищи. Однозначно думают, что пошёл парень умничать. А ведь я им сейчас реальную вещь расскажу.

— Товарищи офицеры, разрешите вам представить схему воздушного боя, — вышел я к доске и официальным тоном начал рассказывать, параллельно изображая схему на доске.

Я обрисовал главную нашу задачу. Нам просто нужно лишить возможности Ф-14е использовать свои ракеты. В прошлом бою мы это уже продемонстрировали, но тогда Гнётов не давал команду на размыкание в парах. А нужно было!

— Дальность пуска ракет иранцев в переднюю полусферу не дальше 20–25 километров. Сорвав захват, разойдясь в разные стороны, мы сократим эту дальность до 5–7 километров, — сказал я.

— Откуда у вас такие познания о возможностях истребителей зарубежных стран? — поинтересовался лётчик-испытатель рядом с Адольфом Георгиевичем.

— Я очень хорошо учился в Белогорском училище, — ответил я. — Так вот, этого мало — просто подставить хвост